У входа в кемпинг на краю кенийского нацпарка Масаи Мару нас встретил молодой масай в ярко-красном (до рези в глазах) плаще-накидке, протянул для приветствия аристократично-узкую руку:
— Здравствуйте! Меня зовут Моисей. Я буду вашим проводником.
Нет, этот Моисей не водил нас 40 лет по пустыне: нашу небольшую группу возил по саванне в микроавтобусе прибывший из Найроби представитель народа луо. Увы, масаи утратили свою землю обетованную. Некогда могущественный народ сперва изрядно выкосила «сонная болезнь», затем их пастбища — основа основ жизни скотоводов — были распаханы, а то, что уцелело — стало национальными парками, где, разумеется, запрещен выпас домашних рогатых. Доходы от туризма идут мимо масаев. Что им остается? Работать охранниками в нацпарках и кемпингах (как встретивший нас Моисей) за скудное вознаграждение, брать с туристов невеликую плату за посещение своих деревень, исполнение утративших изначальный смысл ритуальных песен и танцев, фотографии, нехитрые сувениры.
… И мы — сверх «фирменной» программы сафари-тура — были приведены в масайскую деревню поблизости. Стоящие вкруг хижины из сучьев и глины, низкие, кособокие… Дети, лица которых плотно облеплены жирными черными мухами… (Их даже не сгоняют, привыкли.) Приодевшиеся молодые люди исполнили короткую фольклорную песенно-танцевальную программу, наскоро поясняя значение отдельных «па»… Завели в пару хижин, где настоятельно предложили купить ожерелье с когтем льва и леопарда, браслеты из бисера… Пара немолодых австралийцев из нашей группы, шокированная зрелищем отчаянной нищеты, отказалась заходить — не испугавшись антисанитарии, а храня нервы от дополнительных потрясений… Мне — все время пребывания в деревне — было крайне неловко и почему-то мучительно стыдно. Мой фотоаппарат накануне, увы, сломался: смотреть через видоискатель было бы, наверное, эмоционально легче. Фотографировала Маша, ее снимками и сопровождаю эти строки…
